Ныне время задуматься о силе и цели торжественного Входа Господня в Иерусалим. Христос знает, что Его ждет: крики «распни Его!» и жестокая смерть среди насмешек Израиля: «Других спасал, Себя ли не может спасти? Если Ты — Сын Божий, сойди со Креста, и мы уверуем в Тебя» (Мф. 27: 40–42). Он знает также, что этими искупительными страданиями за грех мира, он откроет людям доступ к пониманию замысла Божия и Его Царства. Двери Царства откроются Крестом, и больше ничем и никак. Только Крестом мечи, которые суть сердца человеческие, перекуются на орала; и копья, которые суть наши злые намерения, — на серпы, потому что приближается обильная жатва.

Какой путь для нас открывает сегодняшний праздник? Следуя Господу-то, что составляет самую суть христианской жизни, — мы не можем достигнуть Царства Божия, кроме как через смерть. Что это значит? О какой смерти идет речь? Прежде всего, — о естественной, неизбежной для нас смерти, которая кружит над нами все дни нашей жизни. Неудивительно, что мир, не знающий Бога, отвергает ее. Смерть делает ложными все надежды человечества на будущее. Однако не существует никакого будущего без смерти. Человечество — это смена поколений, то есть смена зачатий, рождений и смертей. Не существует иной возможности для нас, кроме того времени, которое нам дано. И мы знаем, что завтра смерть поглотит нас.

Как обрести способность встретить конец свободно и с достоинством, и не быть угнетенным страхом? Мы ответственны за время, которое нам отпущено. Но мы должны жить не ради неопределенного послезавтра, а сегодняшней нашей жизнью, где от нас конкретно зависит слишком многое. Церковь призывает нас быть осторожными относительно каких бы то ни было прогнозов о будущем. Но мы должны помнить о несравненно более важном. Смерть Христа всегда будет событием, в котором фатальность человеческого существования, частью которого является смерть, была однажды преодолена навсегда — ради жизни вечной. Мы, люди, отмечены знаком смерти. Но крещением нам дана новая жизнь во Христе, и она заключается в том, чтобы спогребстись Ему — умереть с Ним и воскреснуть с Ним.

Церковь призвана показать всем дорогу, которая от тщеты всего земного ведет в Царство Христово. Не должно быть никаких иллюзий. Входом в Иерусалим Христос входит в смерть, чтобы явить полноту истинной жизни за пределами Креста — в человеческой истории, но в той, которая возвышается над историей в вечной жизни. «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12: 24). В этом заключается тайна христианства: кто строит свою жизнь по слову Господню, устремляясь к вечному Царству, становясь, по дару Христа, кротким, милостивым, миротворцем, чистым сердцем, алчущим правды Божией, смиренным и нищим духом, тот способен преобразовать историю мира глубже и надежней, чем все сильные мира сего, для которых только сила имеет значение.

То, что не может быть осуществлено на земле с точки зрения политической, экономической и социальной-то есть Царство Божие и его правда, — это Господь зовет нас искать прежде всего (Мф. 6: 33). И именно это придает всему земному смысл и прочную ценность.

И далее-то, что вытекает из предыдущего. Недостаточно, чтобы мы, христиане, устремляли наш взор со Христом к вечному Царству, за пределы смерти и возвещали его. Мы призываемся сегодня, вземше крест Христов, последовать за Господом и «восполнять в теле нашем ради Церкви и мира недостающее страданиям Христовым» (Кол. 1: 24). Всем, кто страдает в мире, — больным, умирающим, заключенным в темницу, мучимым, угнетаемым, нищим — не имеющим здесь надежды, да будет дано знать во Христе, что они не осуждены на бессилие. Но, соединяя свое страдание со страданием Христовым, восполняя «распятого Сына Божия, они могут участвовать в создании истинного Царства Божия более действенно, чем все архитекторы земного счастья.

Несомненно, христиане должны делать все, чтобы облегчить нынешние и будущие беды человечества. Но мы не должны при этом забывать Господни заповеди блаженства, в которых &m
dash; избыточествующая жизнь, исходящая из страданий Креста Христова: «Блаженны нищие, ибо ваше есть Царство Божие. Блаженны алчущие, ибо вы насытитесь. Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь». Но «горе вам, богатые, вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне, ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся ныне, ибо восплачетесь» (Лк. 6: 20–24). Перед судом этих слов, что значит этот мир богатых и сытых, ищущих все большего богатства и насыщения!

Сегодня мы смешиваемся с ликующей толпой, приветствующей Мессию криками «Осанна!» Необходимо, чтобы мы глубоко осознали, что у нас есть только один Царь и Мессия. Что Он один знает путь в Царство Божие, и открывает его нам. И оттого что Он открыл этот путь для нас раз и навсегда, мы можем, и мы должны следовать за Ним. НаТайной Вечери Симон Петр спросил Его: «Господи, куда Ты идешь?» Иисус ответил ему: «Куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдешь за Мною» (Ин. 13: 36).

С 1904 года ежегодно 29–30 мая совершался крестный ход от Белыничского монастыря в Могилёв, для чего была написана копия чудотворной иконы. Ваня Чернов, будущий митрополит, вместе с другими детьми с цветами радостно встречал в Могилёве чудотворный образ Божией Матери.
«В Могилёве, — вспоминал митрополит Иосиф, — встречал её весь народ и войско, все за город выходили. И маленькие дети в красивых костюмчиках шли с красивыми корзиночками (особенно девочек было много) и бросали к подножию крестного хода цветы. Я тоже занимался тем. Накануне я брал кое-каких мальчиков, которые посильнее были и постарше, и мы ходили километров за семь в лес. Икону всегда приносили в конце мая. Уже цвёл лесной ландыш. Набирали большую корзину ландышей, спускали их на ночь в подвал, а наутро раскладывали ландыши в три корзины — три пункта было, где корзины должны держать хлопцы. Одна корзиночка кончается, пустая отдаётся, берут полную. И вот как-то один квартал ещё остался, а цветов уже не хватает. Что делать? Я говорю: „Матерь Божия, цветов не хватает!“ И бросился я на Губернаторскую гору. Цветы побоялся рвать — высекут, так я нарвал всякой зелени: и лопухи, и крапиву, и что хотите нарвал в корзину — и бросал всё это до самого монастыря…
И когда впервые меня в ссылку посылали, когда из тюрьмы меня вели в вагон… Давно-давно это было, я был тогда игуменом только, в 1925 году, так люди, которые меня знали и мою службу слушали, они всего меня обсыпали — это была осень — белой астрой. Тогда я только вспомнил: вот тебе цветы от Матери Божией. Я шёл, а вокруг меня… конвой с винтовками. Я шёл тогда и вспоминал: вот сыпят на тебя цветы Царицы Небесной за тот бурьян, который ты на Губернаторской горе рвал…»
Вскоре Ваня Чернов поступил в Белыничский мужской монастырь. Этому предшествовало чудесное событие. В 1910 году в Полоцкий Спасо-Евфросиниевский женский монастырь из Киево-Печерской Лавры переносили мощи преподобной Евфросинии, игумении Полоцкой. В мае мощи преподобной Евфросинии прибыли в Могилёв. В городском соборе у раки преподобной при стечении множества паломников всех сословий и возрастов совершались торжественные богослужения. Простояв почти всю ночь в соборе, Ваня только к утру смог приложиться к святым мощам преподобной. На следующую ночь он увидел во сне, как мощи выносили из собора. В это время преподобная поднялась и благословила его. Утром Ваня уже знал: «В монастырь!» Получив рекомендательное письмо от директора мужской гимназии, где работал Ванин дядя сторожем, к настоятелю Белыничского монастыря, Ваня со своим братом пешком отправился в Белыничи. В пути их догнал настоятель монастыря архимандрит Арсений (Смоленец; умер 19.02.1937 в ссылке в сане архиепископа Семипалатинского) и, прочтя рекомендательное письмо, сказал: «Мальчик, ты уже принят в монастырь». На следующий день по прибытии в монастырь Ваня получил послушание сделать уборку у Белыничской иконы Божией Матери. Икона находилась в центре сложной скульптурной барочной композиции главного пристенного алтаря. Здесь, в апсиде храма, после организации закрытого алтарного пространства по православной традиции, для доступа верующих к иконе у основания второго яруса прежнего (католического) алтаря была устроена площадка с двумя чугунными лестницами. Митрополит Иосиф вспоминал: «Мне было поручено убрать у Царицы Небесной на той площадке, где икона Белыничская чудотворная, по польскому обычаю, находится над алтарём. Я на коленочки встал перед иконой (босиком был) и говорю: „Матерь Божия, прими же меня в Свой монастырь, буду всех слушаться, и молиться буду, и работать“. И с этого момента посыпалось на меня, как выражаются, земное счастье».
Царица Небесная приняла Ивана Чернова в Свой монастырь и потом, уже монаха Иосифа, всегда защищала от всех опасностей в фашистской тюрьме и в большевистском лагере, в ссылке и на архиерейской кафедре, от чужих и от своих, лишённых стыда и совести. И усугубляла его радости и смягчала горе цветами. До сих пор
на могиле митрополита Иосифа — живые цветы, цветы от Матери Божией за ту охапку бурьяна, которую он с детской любовью и непосредственностью преподнёс Ей когда-то…
Под Её Материнским Покровом он прошёл путь от послушника до архиерея, став Небесным покровителем своей Казахстанской епархии.

Архимандрит Иосиф (Еременко)

More →

Житие преподобной Марии Египетской, ныне вспоминаемой святой Церковью, вероятно, большинству из вас известно. Вы знаете, что она была великой грешницей, блудницей, увлекшей в сети беззакония весьма многих. Знаете, как потом она, не будучи допущена к поклонению древу Животворящего Креста Христова вместе с прочими, раскаялась и удалилась в пустыню, где подвизалась 47 лет в посте, молитве и борьбе со страстями своими, — как она подвигами своими настолько победила страсти плоти, что уподобилась бестелесным Ангелам, во время молитвы своей возносилась от земли и легко переходила Иордан стопами своими. Для чего же, подумает, быть может, кто-либо из вас, нам, столь еще юным и не знающим глубины страстей, напоминается о той, которая была великой грешницей, «в бездне зол погружаемою»? Для того, во-первых, чтобы никто не относился легкомысленно к грехам, которые совершаются в юности. А между тем большинство людей на грехи юности смотрят слишком легко, как на невинные, даже милые забавы, которые не оставят потом в душе никакого следа. Как глубоко заблуждаются эти люди! Вспомним, что ведь Мария на 12-м году жизни ушла из дома родителей в Александрию, чтобы предаться греховной жизни. А источником скольких бедствий послужили для нее эти грехи, которым начало положено было в юности! Как мучили ее в пустыне воспоминания об удовольствиях прежней греховной жизни, как в изнеможении от борьбы со страстями она падала на землю и целые дни лежала без чувств, как испытывала от этой борьбы еще на земле как бы муки ада, будучи опаляема огнем страстей, разгоравшемся в ее сердце, и совне терпя то холод, то зной в пустыне! Совершенно напрасно думают, что не юность, а старость — время, наиболее удобное для борьбы со страстями. Юность — возраст, в котором особенно часто определяется вся последующая жизнь или в сторону добра, или в сторону зла. Вот что говорит об этом возрасте святой Иоанн Богослов: «Пишу вам, юноши, потому что вы сильны и победили лукавого» (1 Ин. 2, 13–14), то есть сильны для борьбы со страстями и их виновником — диаволом и наиболее удобно можете побеждать их. Люди, считающие маловажным грехи юности, забывают, что грехи малые легко превращаются в великие. Грех начинается с помысла, иногда совершенно невольно возникающего в душе, затем, если помысл не будет тотчас отогнан, является внимание к нему ума, еще далее услаждение сердца, далее решение воли и самое дело: из греховных дел рождаются страсти, которые, укрепляясь от повторения, становятся неодолимыми. Отсюда понятно, что как искру нужно гасить вначале, пока она не зажгла какое-либо горючее вещество и не воспламенила пожара, так и борьбу с грехом нужно начинать с первой ступени, с изгнания греховных помыслов из души. Особенно нужно это сказать о страсти, которой поработила себя Мария, страсти наиболее сильной и неодолимой. В какую бездну погибели ввергает эта страсть, если вовремя не начать вести с нею борьбу! Отсюда падения, отсюда муки и терзания душевные, отсюда взаимная ненависть и вражда, доходящая до убийства, отсюда измены, расстройство семей, гибель детей!.. Правда, вы возрастаете здесь под сенью святой Церкви и предохранены в какой-то мере от опасности впасть в страсти, которым предана была Мария, но ведь освящение душ наших Церковью не может совершаться против нашей воли — необходимо, чтобы любовь к Церкви столь же глубоко укоренилась в душе нашей, сколь глубоко укоренились в душе Марии страсти. Не тот проникнут духом церковности, кто лишь приходит в храм, иногда лишь по привычке и как бы против воли, но тот, кто, хотя бы и не бывая в храме, подобно преподобной Марии столь же глубоко, как и она, внедрил Христа в свое сердце, кто со столькими же слезами и воздыханиями, как и она, исторгнул из души своей боровшие ее страсти. Мария слезно молит Богородицу о прощении. Клеймо иконыИсторгши великими подвигами из бездны погибели и направивши на путь спасения свою собственную душу, преподобная Мария сделалась образом покаяния для всех родов. Вот указание того образа, каким люди должны подготовляться к учительству других. Желающих сд
елаться учителями других всегда было много, весьма много их и из среды женщин, из которых одни хотят сделаться носительцами и распространительницами света Христова, другие же — распространять в народе и обществе идеи и понятия века сего. Первые уподобляются тем женам, которые в первое время христианства совершали служение апостольское, помогая апостолам. Но пусть желающие учить других и апостольствовать не забывают и того, как преподобная Мария соделалась образцом покаяния для народов, как апостолы, также не без подвигов, сделались распространителями света Христова на земле: За Тебя (Христа), — говорили они о себе, — умерщвляют нас всякий день (Рим. 8, 36), усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным (1 Кор. 9, 27). Без этого подвига желающие учить других женщины легко могут явиться в числе тех, которых апостол назвал «водимыми различными похотями, всегда учащимися и никогда не могущими дойти до познания истины» (2 Тим. 3, 6–7). Да будет же памятен нам образ преподобной и да сделается воспоминание о нем источником всегдашнего назидания для нас! Да сделает это воспоминание более чувствительным наше сердце к грехам малым, превращающимся вследствие нерадения в великие; да не утрачивается эта чувствительность совести особенно в вашем, женском сердце, которое от природы более чувствительно! Да возбудит нас воспоминание о подвигах преподобной, 47 лет подвизавшейся в пустыне, к упорной и терпеливой борьбе со страстями нашими, а если кому-либо случится впасть в какой-либо грех и сделаться рабом страсти, то да сохранит падших от отчаяния воспоминание о великом милосердии Божием, извлекшем из глубины погибели величайшую грешницу! Аминь.

Священномученик Фаддей (Успенский)

Православие. Ru

Сатане недостаточно растлить, главное — не допустить покаяния.

В пятое воскресенье Великого Поста, посвященное преподобной Марии Египетской, перед неделей, подготовительной к Страстным дням, Церковь достигает полноты покаяния.
До обращения ко Господу преподобная Мария по своему нраву была современная, очень современная — позорная женщина, с самых юных лет. Только если раньше такая жизнь была порицаема, то теперь этим позором хвалятся, пропагандируют эту клоаку, это злосмрадие греховное, как что-то прекрасное, как что-то ароматное. Все делается в нашей стране, чтобы превратить всех девушек в Марий Египетских без покаяния. С раннего детства начинается преступное растление. В школах устраивают конкурсы красоты для третьеклассниц, наподобие недавнего вступления в пионеры; о конкурсах стриптиза пятнадцатилетних объявляют по телевидению и радио, и вовлечение детей в проституцию становится обычным бизнесом. Подъезжает к школе некий хлыщ на иномарке, подходит к восьмиклассницам на перемене: «Девочки, кто хочет зарабатывать после уроков? Четыре дня в неделю». Он не боится, что его задержит милиция, что ему дадут по существующей статье закона срок: их время, их власть, их стихия. Что же родители молчат? Впору им устраивать самосуд, если не защищает государство. Когда государство потворствует разврату, оно не заинтересовано в сохранении себя как государства. Это и неверующие все понимают, что ядро государства — семья, и с распадом семьи, с разрушением нравственности наступает общественный хаос. Что такое апокалиптическая блудница на красном звере? Власть демократии, наследница тоталитарного коммунизма, насаждающая растление? Или шестнадцатилетняя проститутка, как кинозвезда, дающая интервью по телевидению: «Вы от своей работы получаете удовольствие? — Самое большое удовольствие я получаю, когда получаю деньги». Власть денег, корень всех зол, торжество маммоны, диавола: все продается и покупается — Отечество, красота, и жизнь человеческая. Пресса регулярно дает информацию о курсе доллара и таксе на заказное убийство, которое, разумеется, при необходимости может быть сколь угодно массовым. И что страшнее — сотни раз публикуемое газетами сообщение о том, что большинство десятиклассниц в таких-то школах считают проституцию самой престижной профессией (не исключено, что эти сообщения могут быть намеренно лживыми, чтобы подтолкнуть слабые души «быть как все» — к разврату) — или то, то что к подобным сообщениям так привыкли, что их уже не воспринимают. Сатане недостаточно растлить, главное — не допустить покаяния. Для этого создается в обществе атмосфера насмешки над целомудрием, над девством, над верностью в браке, над покаянием. И прежде всего с этой целью ведется яростная атака на Церковь. Не удалось ее сжечь дотла, не получилось разрушить изнутри — теперь пытаются смешать ее с грязью. Что же делать Церкви в этой беде? Наш долг — возвысить свой голос, бить в набат, взывая к стыду и совести всех, заявляя громкий протест власть предержащим. Неуверенность и недоговоренность здесь неуместны. Церковь должна говорить прямым и ясным языком, как это делает Библия, об угрозе человечеству. Здесь болезнь вырождения нации, которое отражается в третьем, четвертом поколении, вплоть до генетических искажений. Здесь покушение на существование России, превращаемой в Содом и Гоморру, и здесь вечная смерть, широкий путь во ад, как говорит Писание. Церковь не может оставаться безучастной по отношению к тому, что происходит во внешнем мире, хотя бы потому, что это касается ее собственных чад. Если бы с самого начала так называемой «перестройки» Церковь адекватно реагировала на сатанинское, организовываемое государством растление, многое сегодня бы было иным. И сегодня мы должны напомнить всем, кто надеется совместить несовместимое, и каждому, кто дерзает переступать порог православного храма, о как никогда актуальном Сотом правиле VI Вселенского собора: «Всякий, занимающийся изготовлением непотребных изображений, или покупающий эти изображения (применительно к нашим дням&nbs
p;— смотрящий их по телевидению) да будет отлучен от Церкви». Ты вне Церкви, ты лишен ее молитвы, ее заступничества, ее Божественной силы. Всякий раз, когда ты прикасаешься к ее святыням, ты делаешь это в суд себе и во осуждение: ты не можешь принести в ней даже покаяния, не оставив прежде своего мерзкого занятия. Вот о чем говорит это Сотое правило. И мы знаем еще, что грех блуда по разумению Церкви стоит рядом с убийством и идолопоклонством, и на много лет лишает причастия. Если по нынешним, ненормальным временам мы не в состоянии во всей строгости исполнить каноны святых отцов, которые никто никогда не отменял, и не может отменить, потому что они продиктованы любовью: да не опалится твоя душа, и да узнаешь ты по милости Божией, чего ты лишаешься, совершая этот грех, — все это может значить только одно: глубина покаяния и плоды покаяния должны восполнять недостаток продолжительности его. Мы помним из жития преподобной Марии Египетской, как она не смогла войти в храм из-за нечистоты: какая-то непонятная сила препятствовала ей сделать это. А этот человек уверенно входит в храм, и ничто не останавливает его, несмотря на все его не менее ужасные грехи. Однако оттого, что входит он без покаяния, ему томительно стоять на службе, и он уходит, не дожидаясь конца, и скоро совсем перестает ходить в церковь — буквально не может войти в нее. То же древнее чудо, только в ином, печальном варианте, повторяется вновь. Итак, прежде всего мы должны стать на трезвую почву. Зло должно быть названо своим именем, и вся разрушительная сила греха должна быть правдиво обозначена. Только после этого можно говорить о покаянии, до тех пор оно может существовать в одних мечтах и воображении. Без покаяния как говорить о самой главной тайне жизни, о воплощении Слова Божия, и о том, что оно связано с тайной целомудрия? Не представлять ли тем самым для самонадеянных глупцов, как говорит апостол Иоанн Богослов, Бога лживым? Как осмелиться произнести, что за всепревосходящую чистоту Девы Марии даровано всему человеческому роду спасение? С кем поделиться сокровенной мудростью о том, что личность человека — не только душа, но и тело. Кто услышит и поймет, что тело христианина чисто и свято, и сродно Телу Христову, что оно омыто водою крещения, помазано святым миром, причастно животворящим Христовым тайнам? Не метанием ли бисера будет обратиться со словами: «Разве вы не знаете, что тела ваши — храмы Духа Святого?» Только тогда, когда мы приносим Господу подлинное покаяние, узнаем мы Духом Святым, для чего дано нам тело, и исполняемся решимости до смерти стоять за чистоту, которую имели в телах своих святые мученики, приобщившиеся силе Креста Христова и Воскресения. Без ясного и глубокого различения добра и зла как будет наш пост Марииным стоянием? Как душа, подобно жене грешнице, которая возлюбила много, принесет плач о себе, о Господе, и о всех, ради кого Господь пришел принять страдания!

Протоиерей Александр Шаргунов

Православние.Ru