Продолжается дискуссия относительно того, как Церковь присутствует в общественном пространстве, может ли она выражать свой взгляд на те или иные вопросы. В некоторых секторах общества эта дискуссия становится очень напряженной и, прямо скажем, злобной. Происходит так, наверное, не в последнюю очередь оттого, что стало очевидно: верующие люди заняли подобающее им, адекватное место в общественном пространстве. Свести это место к советской модели или к французской не получится — по крайней мере, в обозримом будущем, пока наша страна остается свободной и пока не настало царство антихриста. Иногда высказывания церковных людей по значимым для них этическим вопросам пытаются оспаривать уже не на уровне аргументов, а на уровне окрика: почему вы вообще имеете право говорить?

Несколько дней назад Патриаршая комиссия по вопросам семьи, защиты материнства и детства опубликовала свои комментарии к проекту федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс РФ в части усиления ответственности за умышленное причинение легкого вреда здоровью и побои». Речь идет о популярной сегодня проблеме «семейного насилия» и о том, что под эту проблему пытаются в очередной раз подвести систему вмешательства государства в дела семьи и изменить сам характер воспитания.

Да, проблема семейного насилия есть. Я как священник знаю множество случаев, когда муж избивает жену, избивает детей, отказывает им в воспитании и в полноценном материальном обеспечении, страдает от алкоголизма или наркомании. Бывают и женщины, которые чудовищным образом относятся к детям. Очевидно, что и общество, и церковные общины, зная о таких случаях, должны предпринимать самые серьезные усилия. И, как правило, они эти усилия предпринимают. Так было на Руси всегда: и в дореволюционное время, и в советское, и в последние десятилетия.

Но сегодня пытаются внедрить такие правовые формулировки (псевдоправовые, прямо скажем), которые бы относили любое физическое сдерживание ребенка от поступков, опасных в физическом или нравственном отношении, к явлению недопустимому — к насилию над сформировавшейся волей ребенка.

Действительно, правы те, кто утверждает (и это много раз подчеркивалось в церковных выступлениях), что самостоятельность ребенка и его права, конечно, увеличиваются, развиваются с возрастом. Одно отношение может быть к двух-, трех-, четырехлетнему человеку; другое — к шести-, семилетнему; и совершенно иное — к тринадцати-, четырнадцати-, пятнадцатилетнему подростку, который, бесспорно, уже имеет право на самостоятельные решения, и грубой силой его не воспитаешь.

Но каждый родитель знает, что в определенном возрасте нужно если не физическое наказание, то как минимум «физическое сдерживание» — именно такой термин употребляется в одном из церковных документов — в «Позиции Русской Православной Церкви по реформе семейного права и проблемам ювенальной юстиции». Как мы помним, этот документ был принят Архиерейским Собором в 2013 году. Физическое сдерживание — естественное явление. Родители имеют право на то, чтобы удержать руку ребенка, тянущуюся к электрической розетке, родители имеют право сказать юному человеку: ты не пойдешь сегодня в два часа ночи общаться с людьми, которые могут быть опасны. Да, в какой-то момент, начиная с определенного возраста, родители уже так сказать и сделать не могут. Но существует опасность лишить родителей в принципе права на любое физическое воздействие на ребенка. За это обещают разного рода кары, говорят, что ребенок вообще не должен воспитываться, и чуть ли не в двухлетнем возрасте, а уж тем более в шестилетнем, он должен быть свободен от любого влияния, должен развиваться совершенно свободно.

Мы прекрасно с вами знаем, дорогие братья и сестры, что такое воспитание никогда не ведет к прогрессу, оно всегда ведет к распаду человеческой личности. Вот что говорится в документе Патриаршей комиссии по вопросам защиты семьи, материнства и детства: «Комиссия считает неправильным и недопустимым подходом криминализацию нормального родительского поведения и уго
ловное преследование применения тех методов воспитания, которые, не нанося какого-либо реального ущерба обществу и самим детям при разумном использовании, применялись на протяжении многих поколений, считались и считаются до сих пор социально приемлемыми в российском обществе. Запрет, а тем более уголовное преследование воспитательных физических наказаний, применяемых родителями в разумных пределах, включение их в понятия „жестокое обращение“ или „насилие над детьми“ представляется неоправданным и необоснованным искусственным ограничением богоданных прав родителей. Такое законодательное ограничение в целом не отвечает и верно понимаемым интересам детей».

Практике, которую на самом деле понимает любой ответственный родитель, не пытающийся экспериментировать над собственными детьми, пытаются противопоставить некую безжизненную схему, которая нереализуема в реальности — тотальный отказ от применения любой физической силы, любого физического сдерживания в процессе воспитания. Против этого восстает не только православная общественность, но и сам опыт жизни человека, и элементарная человеческая логика.

Возникает еще одна опасность: законопроект «О психологической помощи населению в Российской Федерации», который также подвергся критике со стороны Патриаршей комиссии, потому что в нем предлагается наделить детей правом обращаться к психологу, в том числе по телефону доверия, без ведома родителей и часто вопреки тем отношениям, которые сложились между родителем и ребенком.

Может быть, иногда такая возможность и нужна, если есть проблемы в семье и ребенок чувствует себя покинутым, обиженным, если возникают конфликты или возникает непонимание с близкими. Но все же родители по закону имеют абсолютное право нести ответственность за воспитание ребенка и определять его образ жизни. Именно поэтому любые контакты ребенка с психологами, среди которых вполне могут быть неблагонамеренные люди, должны контролироваться родителями.

Итак, верующие люди, представители Церкви, сказали свое слово. В ответ опять послышалось: «Вы тащите нас назад, пытаетесь отстоять интересы, давно отвергнутые нашим обществом». Но давайте посмотрим внимательно: не понесло ли общество грандиозного ущерба от того, что нормальная человеческая логика, в частности, логика воспитания детей, оказалась вдруг отвергнута в угоду безжизненным экспериментам? Сегодня Церковь не только говорит от истины, которая известна из Священного Писания, но и отталкивается от вещей, которые отражают человеческую природу, естественную логику. Она исходит из наследия веков, из самопонимания человека, из самоощущения многих народов, из того, что является для человечества добром, доказанным многовековым опытом.

Некоторое время назад развернулась еще одна дискуссия. В Москве было принято давно ожидаемое решение, что в то время, когда классы государственных школ свободны, воскресные школы, находящиеся рядом, могут использовать эти помещения для организации занятий. Практика такого рода распространена во всем мире. Муниципальные, частные и церковные школы очень переплетены в своей деятельности. Ученики могут собираться на занятия, в том числе связанные с религией, то в одном, муниципальном помещении, то в другом, которое принадлежит церкви, то в третьем — находящимся в руках общественной организации.

Но у нас тут же возникла жесткая дискуссия, в ходе которой опять вспомнили о «принципе отделения школы от Церкви». Он давно уже не содержится в Конституции, что не мешает некоторым юристам и даже государственным деятелям пытаться упомянуть этот принцип, якобы присутствующий в нашем праве. Нет его в нашем праве уже очень давно — более 20 лет, с 1993 года. Очевидно, в данном случае имеют место рецидивы советского воспитания: современное право люди знают немножко хуже, чем право тоталитарного периода.

Школьные классы использует множество разных организаций — иногда достаточно сомнительных — на коммерческой основе либо бесплатно. Воскресные школы — это такие же учреждения дополнительного образования, как кружки, клубы, дома творчества, разного рода спортивные образовательные структуры, многое другое из&nbsp
;того, что окружает сегодня собственно школьную программу и собственно школьное здание.

Во многих регионах сегодня успешно делают воскресные школы полноценными учреждениями дополнительного образования, имеющими государственное признание. Но при этом возникает такой вопрос: что же означает присутствие в обычной светской школе занятий в рамках воскресной школы, занятий, подчеркнем, абсолютно добровольных? Означает ли это появление в школе какого-то недопустимого мировоззрения?

Убежден, что нет. У нас нет обязательного государственного мировоззрения, обязательной или государственной идеологии. Все мировоззрения в равной степени отделены от государства. Все идеологии — тоже. И религиозное мировоззрение тут не исключение и не особый случай. Когда в школе присутствуют группы людей, ведущих образовательную деятельность на основе религиозного мировоззрения, у них оснований для осуществления этого ничуть не меньше, чем у групп, занимающихся, например, образованием в духе демократии, валеологии, одной из новейших педагогических доктрин, толерантности и так далее. Любые идеологии и мировоззрения равны. Они не могут навязываться в качестве обязательных в школе — и в то же время они не могут дискриминироваться.

Кстати, к вопросу о толерантности. Я много раз упоминал «Декларацию принципов толерантности», принятую в 1995 году ЮНЕСКО. Там говорится следующее:

«Толерантность означает уважение, принятие и правильное понимание… форм самовыражения и способов проявления человеческой индивидуальности». Более того, в документе сказано: «Толерантность — это обязанность способствовать… утверждению… плюрализма (в том числе культурного плюрализма), демократии. Толерантность — это понятие, означающее отказ от догматизма, от абсолютизации истины».

То есть нам предлагается мировоззрение, которое вовсе не обязательно является универсальным. Для христианина подобное мировоззрение неприемлемо. Его пытаются нам подать как нейтральное, как имеющее право на доступ в школы, в том числе в рамках обязательных для исполнения государственных программ. А религиозное мировоззрение при этом пытаются исключить из жизни школы. Возникают ситуации, когда уже сложившаяся практика присутствия воскресной школы в стенах светской школы во внеучебное время вдруг отменяется, как это произошло в городе Александрове по непонятному указанию из Управления образования Владимирской области.

Мировоззрения не могут не быть равными в государстве, объявившем себя деидеологизированным, даже если, положим, эта деидеологизация сегодня многим не нравится. Церковь и религиозно настроенные люди, конечно, имеют полное право на то, чтобы их мировоззрение имело право на точно такое же участие во всех общественных процессах, как и любое другое — будь то возможность по выбору заниматься дополнительным образованием либо общественная дискуссия.

Надеюсь, что наши оппоненты в ходе предлагаемых ими мер будут предельно честны, признавая за верующими людьми те же самые права, какие они признают за собой и за своими сообществами.

Патриархия.ru

Рассуждают священнослужители.

Епископ Якутский и Ленский Роман:

У кого-то из церковных писателей я читал: игра слов — пост православный и пост таможенный, милицейский. На посту таможенном проверяют наличие недолжного, нехорошего. Многодневный пост — это поиск того, что во мне нехорошего появилось в этот промежуток времени.

Чтобы найти это нехорошее, нужно усилить внутреннюю работу, размышление, богомыслие — в том числе, и пощение как таковое.

Первая задача многодневного поста — это очистить себя от привязанностей к порокам, дурных привычек.

Вторая задача — не оставить свою пустыню в результате этой работы, а наполнить ее духовным содержанием, через частое пребывание на службе, через чтение Слова Божьего, через размышление.

Здесь не нужно выдумывать ничего нового, оригинального, экстремального. Не надо изобретать духовный велосипед. Нужно жить так, как жили наши благочестивые предки, и так, как должны жить мы согласно церковным правилам. Постараться хотя бы в этот небольшой промежуток времени — всего сорок дней! — быть настоящим христианином по духу и по жизни.

Епископ Иона (Черепанов), наместник Киевского Троицкого Ионинского монастыря:

Пост можно сравнить с сессией в институте: в течение семестра студент учится, а потом вспоминает изученное и старается максимально хорошо сдать экзамен. Так и для нас пост — время, когда мы должны вспомнить все, чему научились за время, прошедшее с предыдущего поста: что прочитали, что полезного почерпнули из встреч с духовными людьми, над исправлением каких своих недостатков потрудились.

Пост — это время, когда мы можем заглянуть вглубь себя.

Но это не значит, что во время поста нужно вести напряженную духовную жизнь, а в остальное время — расслабляться. Вся наша жизнь — это ожидание встречи со Христом. Мы не знаем времен и сроков Страшного суда, Господь приходит как «тать в нощи». Встреча с Ним происходит в момент нашей смерти, поэтому мы всегда должны быть готовы к тому, чтобы предстать к Нему на суд.

И время поста — это еще одна возможность для нас приложить усилия, чтобы воздержаться от хотя бы какой-нибудь нашей мелочной страсти. Если имеем тенденцию опаздывать на Литургию, постараемся постом ходить вовремя. Если ленимся ходить на вечернюю службу, постараемся бывать на всех вечерних службах в канун праздников, любим попразднословить, воздержимся от пребывания в тех компаниях, где это принято. И так далее. Постараемся видеть, чего в нас пока не хватает, в чем мы чувствуем упущение, и хотя бы постом в этом отношении преуспеть.

Может быть, Господь даст нам благодать, и мы сможем полностью искоренить эту нашу небольшую, но все-таки существующую немощь, и после поста продолжим подвизаться в этих трудах.

Протоиерей Александр Ильяшенко, настоятель храма Всемилостивого Спаса в бывшем Скорбященском монастыре:

Не надо ставить себя задачу стать к концу поста святым. Задача должна быть иной: пройти пост, поста не нарушая. Ни в еде, ни в молитве, ни в чтении духовной литературы.
Только задачи ставить перед собой нужно реалистические, которые ты можешь выполнить. Здесь требуется некий здравый смысл. Не стоит брать на себя сверхзадач, но если уж взял внутреннее обязательство, выполни его, не отступая ни шага назад.

Причем задачи эти должны быть совершенно конкретными — строго утром и вечером исполнять молитвенное правило, добавить к своему правилу чтение кафизмы, чтение главы Евангелия и апостольских Посланий. Не пропускать воскресных, и, по возможности (если позволяет работа) праздничных служб.

Можно прямо составить план по календарю: «за время поста я должен быть в храме каждое воскресение и сверх этого еще столько-то раз в такие-то дни». Только уже не нужно отлынивать.

Можно взять благословение у священника, чтобы это не было самодеятельностью.

Да, великие святые, аскеты, постники нередко вкушали в пост, допустим, раз в неделю. Но когда обычный человек пытается нагрузить себя сверх меры — это просто гордость. Негоже сравнива
ть себя с великими святыми.

Игумен Нектарий (Морозов):

Как полководец прежде сражения продумывает его план до мельчайших подробностей — а если не продумывает, то терпит чаще всего поражение — так и христианин, приступая к посту, еще накануне его должен сесть и обдумать свой «план». Примерно так:

«Я мало и плохо молюсь. Иногда я, оправдывая себя усталостью и тем, что у меня нет времени, читаю „Серафимово правило“, иногда просто опускаю утренние и вечерние молитвы, иногда же — прочитываю их наскоро и без внимания. Но при этом у меня остаются силы и время посмотреть телевизор, поболтать с кем-то совершенно ни о чем по телефону, бесцельно попутешествовать по интернету. То есть мало и плохо я молюсь прежде всего потому, что живу рассеянно и несобранно.

Значит… Значит, постом я все изменю. Правило ни опускать, ни сокращать в течении этих, постовых, дней не буду. Стану также внимательней следить, на что и зачем я трачу свое время, которого постоянно „не хватает“.

Я плохо исповедуюсь. К исповеди подхожу формально. Вспоминаю те грехи, которые „скорее всего, были“, нет — „точно были“… И каюсь в них холодно и без участия сердца. Я не внимаю себе, не прислушиваюсь как должно к тихому голосу своей совести, ни испытываю себя по-настоящему ни перед исповедью, ни в какое-то иное время. Значит… Значит, больше ни разу не засну, не разобравшись, что сделал за день дурного, не уяснив — почему я это сделал. Не засну, этих поступков, от Бога меня отдаляющих, не оплакав, не испросив за них в молитве прощения.

Я постоянно кого-то осуждаю. Много говорю, не слежу за словами, не думаю — кому говорю, зачем, и в моих речах постоянно прорывается осуждение, причем не только тогда, когда я действительно на кого-то негодую, а и просто так — походя, заодно. Значит… Значит, с первого дня поста буду говорить меньше, буду обдумывать то, что сказать собираюсь, решусь ни о ком вообще без крайней необходимости не судить…»

Этот «план», точнее набросок его можно было бы и дальше разворачивать, сделать его подробней, шире. Но думаю, что принцип и так ясен. Только важно еще обязательно в течение поста, особенно продолжительного, как Рождественский, несколько раз так же вот садиться и обдумывать: а точно ли я этот план выполняю, не отступил ли я от него, не утратил ли ревность? И подправлять то, что неисправно…

Настоятель храма Живоначальной Троицы в Хохлах протоиерей Алексий Уминский:

Пост — общий для всех. А с другой стороны, для каждого человека — свой. И рекомендации здесь можно давать только в общем, понимая что при этом каждый человек будет поститься так, как не постится другой. У каждого — свой путь прохождения поста.

И воспринимать общие рекомендации как абсолютный план к действию, было бы не очень правильно. Они хороши, когда ты знаешь, на что можно ориентироваться. Но это отнюдь не некий воинский устав, обязательный к исполнению.

Каждый человек, начиная свой пост, а тем более — впервые, должен больше ориентироваться на свой собственный духовный опыт, может быть, пока небольшой. Исходить из того, как сам человек для себя определяет важность, смысл поста и свои собственные силы для его прохождения.

Мне кажется, самое главное во время поста — быть очень искренним внутри себя и не превращать пост только во внешнее исполнение, в один из видов спорта, когда человек стремится увеличить некий внешний потенциал: «я ходил в храм реже, а буду ходить чаще», «читал молитвы два раза в день, а сейчас буду пять раз в день», и так далее. То есть количественное увеличение определенных духовных упражнений.

Прежде всего, важно поставить своей целью лучше понять свои отношения с Богом. О чем для этого человеку необходимо подумать, от чего следует отказаться, что ему полезно для того, чтобы смирить какие-то свои собственные грехи, и с какими грехами следует бороться в первую очередь.

<>bКлирик храма Сорока мучеников Севастийских у Новоспасского моста протоиерей Максим Первозванский:

Нужно найт
и свое «слабое место», то, в котором особенно важно навести порядок, свою слабую точку, которая в данный момент требует какого-то воздействия. Кто-то, может быть, не сопереживает и не чувствует своего утреннего и вечернего правила. У кого-то — особые проблемы с раздражительностью, кто-то — унывает и так далее…

Есть такой принцип, сформулированный еще вождями мировой революции — принцип слабого звена. То есть не нужно пытаться порвать цепь проблем и грехов везде, а — следует найти то место, с которого имеет смысл начать, самое актуальное. И пост прекрасное время для того, чтобы это сделать.

Помощник настоятеля храма иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыне протоиерей Алексий Потокин:

Смысл поста определяется его концом. Рождественский пост — это путь человека к Рождеству Христову. Встреча с Богом всегда предполагает подготовку. Кто пришел в Церковь в зрелом возрасте, помнит, что этому предшествовали какие-то размышления о смысле жизни, часто — серьезные испытания. Если же крестят младенца, то ответственность за его подготовку к встрече с Богом возлагается на крестных.

То, что сегодня мало кто из крестных выполняет свои обязанности, а многие крещеные дети даже не знают своих восприемников и не получают христианского воспитания — беда современной церковной жизни. Но это отдельная тема. Необходимость подготовки встречи с Богом — не мои домыслы. Она прямо следует из Евангелия.

Уже когда Христос пришел на землю, какое-то время проповедовал людям необходимость покаяния и даже крестил их Иоанн Предтеча — он готовил людей к встрече со Спасителем. И Сам Спаситель, как вы помните, настоял, чтобы Иоанн крестил и Его. Еще нагляднее показана подготовка человека к встрече с Богом на примерах Нафанаила, Закхея. Встрече предшествует путь, и путь этот предлагается Церковью перед каждым праздником.

Встреча двух людей может быть поверхностной — столкнусь я с вами на улице, обменяюсь парой дежурных фраз, и разойдемся каждый по своим делам, — а может и глубокой, когда мы сядем за стол, поговорим о жизни, искренне желая понять, что волнует собеседника. И чем больше будем понимать друг друга, тем глубже будет наша встреча.

Аналогична встреча с церковным праздником. Многие, особенно дети, интуитивно любят Рождество и все, что с ним связано, но осознание, что это не только общий праздник, но и лично мой — праздник встречи с родившимся в мир Сыном Божьим, — приходит не к каждому. Пост и дает возможность осознать это, почувствовать, что Христос тебе нужен.

Настоятель храма святых бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин:

Задание может быть такое: чтобы мои близкие, родные, с которыми я живу, испытывали радость оттого, что я пощусь. Поставить цель, чтобы близким не приходилось меня терпеть, а чтобы им со мной им было радостно и хорошо, служить им, не выплескивать на них свою усталость и раздражение.

Люди делают акцент на пищевые ограничения, эту цель обычно никто перед собой не ставит, а надо бы. Конечно, эту цель можно на всех людей распространить, но начать хотя бы с наших близких.

Мы все устроены так, что готовы любезно разговаривать со всеми на работе и превращать в кошмар жизнь собственной семьи. На сослуживцев и знакомых нам удается произвести впечатление, с ними мы можем держать себя в руках, но близкие-то нас знают, как облупленных. Обязательство такое: чтобы близким со мной было хорошо.

Протоиерей Виктор Григоренко:

Отвечаю обобщая, т. к. рекомендации «на пост» всегда носят индивидуальный характер. Для многих мирян строгое исполнение монастырских предписаний относительно постов часто является серьезным испытанием. Далеко не все могут взять этот «вес». В результате такого «делания» появляется уныние.

К сожалению, пост многими воспринимается, только как воздержание от того или другого вида пищи. Мы хорошо знаем, что это далеко не так, и мне кажется, что нам священникам нужно говорить мирянам о том, что их первоочередное христианское делание — это
их работа, а вернее, ее добросовестное исполнение, ради людей и ради Христа.

И здесь все: и воспитание детей, и работа в сфере обслуживания, и тяжелая мужская работа. Практически все сферы человеческого труда должны восприниматься мирянами, как доброделание и как богослужение. Вот на что нужно делать упор.

Постом в первую очередь нужно отказаться от праздности, от лишних и не нужных разговоров, от бездарной информации, которая рекой льется на современного человека. И это будет намного важнее исполнения вегетарианских предписаний.

Однако, вовсе не значит, что нужно забыть о правилах поста. Но эти правила для мирян, разумеется, не могут, да и не должны, сравниваться с правилами монастырскими. Конечно, рекомендации на пост для каждого человека должны быть индивидуальными, но, на мой взгляд, можно рекомендовать:

Отказаться от мяса. Среда — отказаться от молочных продуктов, можно употреблять рыбу. Пятница — строго овощи, фрукты. Молитвенное правило к Исповеди и Причащению распределить на среду, пятницу, субботу. Причащаться за каждой воскресной Литургией. Чаще оставаться наедине с собой. Отказаться от лишних встреч. Навещать родителей. По возможности помогать больным и сиротам.

Протоиерей Константин Островский, настоятель Успенского храма города Красногорска Московской области, благочинный церквей Красногорского округа Московской епархии:

Мне кажется неправильной сама постановка вопроса. Если человек придумывает себе на пост задачу, он совершает большую ошибку, которая и приводит к срывам, неуспехам в посте. Ведь пост — не мой дар Богу, а дар Божий мне. Не только пост, но любая мера подвига, молитвы.

Удалось мне попоститься — это повод для благодарности Богу. Если же я решил, что приношу дар Богу, то благодарить надо не Бога, а меня. Теряется духовный смысл поста — вместо того, чтобы осознать свою немощь, я возгордился.

Для всех нас, кроме совершенных, к которым я, к сожалению, не отношусь, главная польза от поста именно в том, что мы осознаем свою немощь. Не будь поста — как бы мы узнали, что страдаем чревоугодием, горды?

А новоначальному очень важно начать поститься в знак смирения перед Церковью. Он не понимает еще, зачем это нужно, но говорит, что раз Церковь установила пост, будет поститься вместе со всеми. Я считаю, что это огромный шаг вперед — когда человек решает не мерить Церковь своим умом, а перенять ее опыт.

У каждого своя мера поста, и если человек, имеющий духовный опыт, может ее, пусть неточно, найти, то неопытному, начинающему необходим совет духовника, в идеале — духоносного старца, которому открыта Божья воля. Но и просто опытный благочестивый батюшка может принести вопрошающему большую пользу. Главное — чтобы и чадо, и духовник осознавали свою немощь, молили Бога о вразумлении.

Протоиерей Игорь Фомин, настоятель проектируемого храма во имя святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО:

Мне кажется, было бы хорошо, если каждый человек, входящий в пост, установил себе какое-нибудь маленькое правило, задание. Допустим, прочитать какую-либо книгу. Может быть, уже давно знакомую. Например, «Душеполезные поучения» Аввы Дорофея или «Лествицу» Иоанна Лествичника.

А самое главное, у каждого из нас есть душевные недуги, грехи и согрешения. И вот взять бы в самом начале поста покаяться в своих грехах (понятно, что это нужно делать не только в пост), выбрать какой-то из грехов и постараться его за эти шесть недель с помощью Божией победить.

Это будет очень важным делом, которое можно совершить в пост.

Подготовили Леонид Виноградов, Оксана Головко, Алиса Орлова, Мария Сеньчукова
pravmir.ru