Я Тебе честно скажу, без Тебя очень плохо. Есть хлеб на столе, есть друг, пришедший в гости, есть свежесваренное пиво. Трещит в камине сухое полено, младшая дочка играет на полу и сыновья рисуют акварелью парусные корабли. Идет за окнами снег, и, ёлки зеленые, чего еще может не хватать человеку для счастья?! Но я Тебе честно скажу: без Тебя так грустно!

Ты видел глаза домашнего пса? Сытого, чистого, любимого всеми пса? Конечно, видел. Ты же все видел. Какие это грустные глаза! Очень умные и очень грустные. Такие же глаза у сытого и умного человека, которого все любят, но которые не чувствует рядом Тебя.
Я всегда знал, что Ты есть. Это даже не вера. Это убежденность, это некое знание. Разве может Тебя не быть?! Но мне мало знать, что Ты есть. Я хочу чувствовать себя у Тебя за пазухой, как в теплом овчинном тулупе, хочу слышать Твой голос, вдыхать Твой запах.

Много раз я выходил за окраину города (Ты помнишь) и кричал, и звал, и молился. Я просил Тебя прийти, приблизиться, сделаться ощутимым и близким. Ты молчал. Ты ведь так умеешь молчать, как никто иной.

И я возвращался домой, оглушенный собственным криком, усталый и насыщенный воплями. И вот, когда ничто не предвещало исполнение моих просьб, странные вести, одна за другой, стали тормошить и тревожить мою уснувшую и уставшую душу.

Сначала, в один из обычных зимних дней, мимо наших окон проехали трое всадников непривычного вида. На них были высокие шапки странного фасона. В замерзших пальцах каждый из них держал небольшой сундучок. Заиндевевшие морды их коней говорили о том, что животные привыкли к более теплой погоде. Я открыл окно и один из всадников повернул ко мне свое спрятанное в густую бороду лицо и тихо, но внятно сказал на фарси: «У омад» — «Он пришел».

Они проехали мимо, и снежный ветер долго хлестал меня по лицу, пока я смотрел им вслед. Кто пришел? О ком сказали эти странные люди? Откуда они знают, что я чуть-чуть понимаю фарси?

На каждый день хватает своей заботы. И я не забыл о трех всадниках, чьи следы на снегу быстро замела вьюга. Я просто отодвинул мысль о них на задворки памяти и занялся домашней работой. Так прошло несколько дней. Но снова удивление ворвалось в мой дом, теперь уже высказанное на родном, а не чужом наречии.

Пастухи, старые, добрые пастухи, веселые пересмешники, которые всегда готовы посмеяться над собой, когда мы смеемся над ними, принесли в мой дом новую волну удивления. Мы часто смеемся над их бедностью и смешной одеждой, над их стадами, которые они любят больше чем своих жен. А они платят нам той же монетой, называя нас домоседами и клопами, спрятавшимися за печкой. Они говорят, что ни на какие деликатесы мира не променяют свой кусок сыра и глоток вина. А некоторые из них даже дерзают предсказывать, что эта пастушеская пища — сухари с сыром и вином — со временем станет украшением стола богатых.

Но в этот раз они были перепуганы. Их обветренные лица выражали детский испуг и искреннее удивление.

— Мы помним, что один из пастухов стал царем Израиля. Мы знаем, что его любил Бог и охраняли Ангелы. Но, честное слово честного пастуха, мы никогда не думали, что Ангелы явятся нам самим!

— Говорите конкретней, что случилось? — при этих словах я налил им по полной чашке грога.

И они рассказали, что пасли стада, как обычно; что Ангелы вдруг запели над ними, и они чуть не умерли от страха; что главная мысль Ангельских слов заключалась в рождении Кого то, Кто принесет на землю мир и в людские души — стремление к добру.

Мы выпили с ними еще по стакану крепкого и горячего напитка, и я попросил их рассказать поподробнее о том, что они видели и слышали. Но пастухи! О, эти пастухи! Вы когда-нибудь разговаривали с пастухами? Вы пили с ними грог? Размякшие от вина, они быстро забыли тему нашего разговора и стали клевать носами. Те, кто работает на воздухе, быстро засыпают в тепле.

Они уснули, а я вышел из дома. Я знал, где они пасут свои стада, и где могло произойти то, о чем говорили люди с обветренными лицами. Снег, сухой и&n
bsp;твердый снег, хрупал под моими ногами, пока я шел к обычному месту выпаса овец. И вдруг свет, необычайный, мягкий и теплый свет согрел мою щеку. Он не ослепил глаза, а именно согрел щеку. Видит Бог, Которому я так много молился раньше, что не пойти на этот свет было выше сил человеческих. Я пошел, и снег подо мною был утоптан, так что было ясно — по этой дороге иду я не первым.

Не помню точно и врать не буду, кто был там, кроме меня. Старики ли это были, или молодежь. Но я прошел сквозь небольшую толпу, никого не заметив и не узнав в лицо. Дверь скрипнула, и глаз мой непроизвольно зажмурился. Не от яркого света, нет. Свет в домике был более чем скуден. Я зажмурился от сияния, окружавшего головку Младенца, мирно сопевшего на руках у Матери. Он выглядел простым, обычным ребенком. Таким, которые плачут от газиков в желудке, жадно ищут сосок и краснеют от долгого плача. Но я ведь не простак, не так ли? Я же понимаю, что никакой вол не будет дышать на младенца ноздрями, если это не особый младенец. И никакие чужестранцы не возьмут на плечи тяжесть долгого пути, если речь идет об обычном ребенке. И никакой пастух, сколько бы он ни выпил вина, не станет придумывать невозможное, приплетая к своим фантазиям Самого Господа Бога. Да и само сияние от Его темечка, оно, не говорит ли лучше всяких слов о том, Кто пришел и Кто родился?!

Я замер в углу комнаты на скрипучем полу. Замер, боясь пошевелиться и заскрипеть половицами. Мои глаза устремились в теплую и мягко сияющую глубину колыбели, а мысли заскакали, как сошедшие с ума.

«Неужели это — Ты? — думал я. — Неужели, Ты пришел? Вот так странно и неожиданно пришел?! Пришел беспомощным и слабым, нежным и беззащитным? Я думал, что изнемог, когда просил Тебя явиться. А теперь Ты явился, и я изнемог еще больше, потому что Ты пришел неожиданно, без всякого величия…

Я стоял и смотрел. А слова сплетались в цепочки и нити, а затем расплетались, оставляя мысль пустой и беспомощной. Я ждал одного, но получил другое. Я встретил то, о чем не мечтал. Самое время прекратить думать. Колени мои сами собой подогнулись, и я опустился на них, склонившись лбом до самого пола. «Ты правильно сделал», — услышал я через минуту над правым ухом. «Не надо размышлять. Надо преклониться».

Я повернул лицо и увидел сияющий взор. Только взор и только на секунду. Видимо это был один из тех Ангелов, что возвестили пастухам рождение Господа от Девы. Как хорошо они говорят! Как кратко и точно говорят Ангелы! Не надо размышлять. Надо преклониться!

Я преклонился. А теперь распрямился и стал на ноги. Младенчик все так же спал. Мать склонялась над Ним, напевая что-то тихо и нежно. Не поворачиваясь к Ним спиной, пятясь, я вышел на улицу, унося в груди такую сладкую и густую смесь ощущений, что тысячи людей могли бы напитаться ею и устать от сладости.

Снег хрупал под ногами. Сухой и твердый снег. Снег опускался на мои ресницы, облеплял усы и бороду, таял на теплой коже шеи. «Он пришел», — думал я и захлебывался слезами. «Он пришел, но не так, как я просил, а по-своему, смиренно и невообразимо. Какой же Он удивительный. Какой же Он…»

Когда я вернулся домой, пастухи только что стали просыпаться. «Ну что, — спросили они, — ты был там?»

Я молчал. Снег на ресницах растаял, но пастухи умели отличить растаявший снег от слез, стоявших в глазах. И слезы благоговения они тоже умели отличить от слез боли или обиды.

«Давайте выпьем!» — сказал один из них. И этот голос был истинным спасеньем от нависшей тишины. Мы долго пили и пели, мы радовались до самого рассвета. Мы боялись произнести лишние слова, что бы не оскорбить грубыми звуками человеческой речи ту Тай-ну, к Которой мы все прикоснулись.

Он таки пришел! Как интересно потечет теперь жизнь человеческая! Как сложно и хитро, как странно и счастливо теперь заживет человек!

Я был весел не в меру. Но изобилие горячего вина и шумная пастушеская компания не мешали мне всякую секунду этого спонтанного праздника тве
рдить про себя: «Ты пришел! Ты пришел! Благодарю Тебя!»

Радонеж

Христос родился!

Воистину Бог, как человек, на земле родился! Почему? — «Чтобы мы получили жизнь через Него» (1 Ин. 4, 9). Ибо без Богочеловека Господа Иисуса Христа жизнь человеческая — целиком и полностью самоубийственная бессмыслица, смерть, поистине самая явная и самая ужасная бессмыслица на земле. Осмыслить смерть — это значит осмыслить жизнь во всех ее глубинах, высотах, бесконечностях. И это делает только Всечеловеколюбивый Господь, Который по неизмерной любви становится человеком и навсегда остается Богочеловеком в человеческом мире. Жизнь человеческая только как Бого-жизнь, жизнь в Боге, приобретает свой вечный смысл. А вне Бога жизнь — это самая нелепая бессмыслица, преисполненная обиды и горечи. Твоя жизнь, человек, только в Боге обретает свой единственно разумный, единственно логосный, единственно логический смысл. И мысль твоя, брат, твоя человеческая мысль, обретает свой божественный и бессмертный смысл только в Боге, только как Бого-мысль. Мысль человеческая только в Богочеловеке Господе Иисусе Христе становится Бого-мыслью. Также и чувства твои, человек, только в Боге находят свой божественный, свой бессмертный смысл. Без этого твои чувства — это твой самый безжалостный мучитель, постоянно распинающий тебя на вечном кресте, после которого нет воскресения. А совесть? Откуда этот свирепый незнакомец в нас, людях? И она только как Бого-совесть соединяется со своим божественным и вечным смыслом. Без этого и совесть человеческая — это свирепая и жуткая бессмыслица. А смерть моя и твоя, и всех людей вообще, не есть ли самое жестокое мучение для человеческого существа во всей вселенной? Да, это истинно так. Но и она, только как смерть Богочеловека, достигает своего вечного смысла через воскресение Богочеловека Господа Иисуса Христа, ибо Им, только Им, осуществляется победа над смертью и осмысляется смерть в человеческом мире. Так и все человеческое, весь человек со всеми своими бесчисленными бесконечностями только как благодатный Богочеловек в обожающем и всеоживляющем Теле Богочеловека Христа — Церкви — обретает свой:; божественный, свой вечный, свой богочеловеческий высший смысл.
Воплощением, вочеловечением и очеловечением Своим Бог самым очевидным образом вошел в самую, утробу, в недра человеческой жизни, вошел в кровь, в сердце, в центр всего сущего. Вытесненный добровольным грехом человеческим из мира, из тела, из души человеческой Бог воплощением, вочеловечением возвращается в мир, в тело, в душу. Весь становится человеком и, будучи им, трудится для человека, вселяется в мир и среди твари, промышляет о твари, освящает тварь, спасает тварь, преображает тварь, обожает тварь. Воплощение Бога — это самое крупное потрясение и самое промыслительное событие, как на земле, так и на небе, ибо здесь осуществилось чудо из всех чудес. Если дотоле сотворение мира из ничего было самым большим чудом, воплощение Бога в человека, несомненно, превзошло его своей чудесностью. Если при сотворении мира слова Божий облеклись в вещество, то при воплощении Господа нашего Иисуса Христа Сам Бог облекся в тело, в вещество, во плоть. Поэтому воплощение Бога стало промыслительным во всей вселенной: для каждой личности, для каждого существа, для каждой твари.

И ты живи Им — живи Богочеловеком и исцелишься от всех смертей, от всех грехов, от всех страстей, от всякого дьяволизма. Твоя жизнь пусть станет Бого-жизнью. В этом вся твоя небоземная тайна, о, человек; человек, как только ты станешь членом церкви — членом Богочеловеческого Тела Христова. А как жить в церкви Христовой? — Жить святыми таинствами и святыми добродетелями. Поэтому перед Рождеством — пост. Пост как первая добродетель и с ним всегда молитва. Эти две основных добродетели приводят человека к Богочеловеку и богомудро его учат, как жить Им и в Нем. Что делать с телом, данным тебе от Бога? — Очистить его, освободить его от всякой нечистоты, от всякой страсти, от всякого зла, от всякого демона. А что это значит? — Это значит очистить его от всякого греха, ибо во всяком грехе скрывается дьявол, во всяком грехе работает дьявол п
омимо твоей свободной воли. В великом грехе — князь бесовский, в малом — бесенок. И тебе, и мне, и каждому человеку даны все средства победить тех бесов, все страсти, все грехи, все смерти в нас и в окружающем нас мире. На первом месте молитва и пост. Всеистинные уста Всеистинного Господа Иисуса Христа изрекли и эту животворящую истину: «Сей же род изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17, 21),- род всех видов грехов, всех видов страстей, всех видов бесов.

Рождество перед тобой, передо мной, перед всеми нами, братья и сестры: Бог рождается как человек, «чтобы мы получили жизнь через Него» и так бы исполнили Богом и душу, и тело. А этого удобнее всего достигаем молитвою и постом. Они чистят, очищают и тело, и душу, чтобы в них радостно вселился чудесный и пресладкий Богомладенец Господь Иисус и Богом исполнил всецелое наше человеческое существо, все его бесчисленные бесконечности. Ибо потому и сотворены, человек, и твое тело, и твоя душа, чтобы исполниться Богом и жить Богом в горнем Божием мире. Нашими богоданными учителями в этом являются смиренная молитва и смиренный пост — эти святые и основные евангельские добродетели. Пусть они с нами летят, пускай предваряют нас и всем людям во всей вселенной неумолчно возвещают всеспасительное и всерадостное благовестие:
Христос родился!

Рождество Христово 1970 г.

Христос рождается, славите!

«Тайно родился еси в вертепе, но
небо Тя всем проповеда, яко уста,
звезду предлагая, Спасе».

Тихо, бесшумно сошел на землю и воплотился Сын Божий. Как капля росы падает на землю, так Сила Вышнего осенила Пречистую Деву, и родился от Нее Спаситель мирa.
Но мир не заметил великого дела, совершенного Богом. Люди были заняты каждый своими заботами, внимание их было направлено на дела житейские и на громкие мирские события».
Рим укреплял свою власть над народами и свою государственную мощь. Греция развивала искусства и предавалась утонченному служению плоти. Восточные народы пытались в явлениях природы найти ответы на все запросы духа.
Иудеи горячо жаждали освобождения от чужеземной власти и ждали избавителя в лице Мессии — земного царя.
Однако, житейские дела не давали удовлетворения людям, даже когда они были успешны». Все сильнее чувствовалось «томление духа» по правде и ощущалось, что мир, погрязая в суете и пороках, грядет к гибели.
Не только иудеи ждали избавителя; но лучшие из язычников находились в ожидании Некоего, Который спасет человечество от гибели.
Но каждый по своему представлял себе Его пришествие, и, будучи сам плотским, не мог помыслить о духовном. «Иудеи знамения просят, и Еллины премудрости ищут» (1Кор.1:22).
И никто не ждал Спасителя кроткого и смиренного сердцем, облеченного не земной, а небесной славой».
А таким именно был «хотяй всем спастися и в разум истины прийти».
Не внешней силой или кичливой мудростью пришел Он воцариться над народами, не «привидение устрашая» (молитва водосвятия), а в зраке раба пришел Спаситель поднять на Себя грех Адамов, понести на Себе тяжесть человеческую, быв доступен каждому.
«Сын человечь не прииде, да послужат Ему, но да послужит и даст душу Свою избавление за многих» (Марк. 10, 45; Мф.20:28).
Соответственно сему рождается Он в вертепе, в малом граде, куда на время переписи прибыло богатое лишь добродетелями семейство бедного плотника праведного Иосифа.
Никто из живущих на земле не представлял себе, что в таком убожестве появится Избавитель и придет к людям Царствующий над всеми тварями.
И даже сам князь тогдашнего мирa сего, гордый противник Божий — дьявол, оказался обманутым и не узнал в Родившемся Того, Кому позавидовал, когда еще был ангелом. Сокровенная от его власти предвечная тайна о спасении рода человеческого могла познаться лишь теми, кто внимают голосу с неба и туда устремляют свои взоры.
Услышали пастыри ангелов, поющих плотское Христово пришествие, те бедные Вифлеемские пастухи, единственным источником мудрости коих была открытая книга премудрости Божией, явленной в красоте Его творений, не тронутых грешной рукой человеческой.
А не услышавшему ангельского пения всему остальному человечеству небо ярким светом воссиявшей на нем звезды словно устами возвестило, что «во своя прииде Свет истинный, просвещающий всякаго человека, грядущаго в мир» (Ин.1:9–11).
Ко всем обращалось небо, поведающее славу Божию». Но лишь цари-волхвы, искавшие в нем откровения судеб Божиих и готовые всюду пойти, чтоб найти истину, «уразумели голос неба». Собравши свои сокровища, чтобы принести в дар новорожденному Царю, они оставили свои престолы, покинули родную землю и пошли, сами не зная куда, следуя лишь течению звезды, возвещавшей им путь к Царству вечному.
Тяжел был путь, но свет звезды Вифлеемской освещал его. И «мудрецы-волхвы», преодолевая все препятствия, шли по стезям, указываемым небом, «отрешившись от своей воли». Звезда привела их в Иерусалим, где они услышали писанное слово Божие, а затем в Вифлеем, где они узрели воплощенное Слово, Бога во плоти, и поклонились Солнцу Правды.
Mip продолжал бушевать своими страстями.
Ирод, узнав о рождении вечного Царя, искал убить Его; не нашедши Его, он умертвил множество младенцев, но так и не смог убить тайно Рожденного в вертепе.
Тайна сия для живущих по стихиям мирa сего оставалась тайной. «Он стоял посреди людей, а они Его не знали» (Ин.1:31).
Лишь постепенно открывался Он чистым с
ердцем, искавшим правды, готовым стоять за истину, открываясь и тем, кто желал очищения сердца, кто готов был свою волю покорить воле Небесной.
И настало время — свет Вифлеемский озарил все концы вселенной.
Ныне опять бушует мир! Одни готовы были бы убить Младенца и стараются стереть Его Имя, другие словно Его не замечают. Но посреди нас стоит Он, открываясь тем, кто «испытует свидения Его и всем сердцем взыщет Его». «Всуе шатаются языцы и людие поучаются тщетным! Жезлом железным, яко сосуди скуделъничи, сокрушит Он прогневающих Его».
А звезда Вифлеемская вновь незримо сияет над миром, призывая все народы и каждого человека устремить свой взор к небу, горе иметь сердце, припасть к Новорожденному и возрадоваться радостью велией, ибо с нами Бог! «С нами Бог, разумейте, языцы, и покоряйтеся: яко с нами Бог!».
Христос родися!

More →

Таинство странное вижу и преславное: небо — вертеп, престол херувимский — Деву, ясли — вместилище, в нихже возлеже невместимый Христос Бог, Егоже, воспевающе, величаем (Ирмос Рождества Христова, песнь 9).
В нынешний великий день воспоминает Святая Церковь глубоко таинственное и непостижимо великое событие, пред которым все другие события в истории мира совершенно ничтожны — Рождество Предвечного Сына Божьего в человеческой плоти от Пресвятой и Преблагословенной Девы Марии, ради спасения погибающего во грехах рода человеческого.
Вертеп, в котором произошло это глубокое таинство, стал поистине небом, ибо в нем явился Бог. Малые ясли, из которых кормились животные, вместили Невместимого всей вселенной Бога.
У пророка Исаии, у Псалмопевца Давида, в книгах Царств читаем, что Бог восседает на херувимах, как на Своем престоле, а ныне видим Предвечного Сына Божия почивающим на ложе и на руках Своей Пречистой Приснодевственной земной Матери, Которая теперь поистине именуется Престолом Херувимским.
Падем же ниц пред Вифлеемским вертепом, в котором благоволил явиться миру в самой убогой обстановке Царь Небесный в образе Богочеловека.
Нам непостижимо такое безмерное смирение и презрение ко всякой мирской славе ныне родившегося Господа Иисуса.
Но вспомним слова Божии, возвещенные чрез пророка Исаию: «Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис. 55, 8–9).
И не по-нашему, а по-Своему отметил Господь и Бог наш Иисус Христос величие Своего Рождества в вертепе Вифлеемском.
Чудесно, как доступно только Богу, возвестил Он о Своем земном рождении ближним и дальним, простым и неученым, мудрым и ученым. Простые были близки к Нему, из их среды позже Он избрал Своих Апостолов. Они принадлежали к избранному Им народу, они веровали в Истинного Бога, понимали язык Священного Писания. И к ним послал Он в глубокий ночной час Своего Ангела, который сказал им: «Не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь; и вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях» (Лк. 2:10–12). И внезапно разверзлось небо пред глазами пастухов, и явился пред ними целый сонм ангелов, подтвердивших только что возвещенное им удивительным небесным пением: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, во человецех благоволение!» (Лк. 2:14).
Совсем иным, но тоже чудесным образом открыл Господь Бог великую тайну сошествия на землю Своего Предвечного Сына другим, очень дальним людям — восточным волхвам, мудрецам ученым и знатным людям, еще не знавшим Истинного Бога. И чудесным явлением звезды побудил Он их пойти в дальний путь и поклониться Воплотившемуся Сыну Божию, Спасителю мира.
Кто были эти восточные волхвы? Они были весьма выдающимися учеными древнего мира, глубокими и непрестанными наблюдателями звездного неба, движения и течения звезд.
Средства, которыми обладала их наука, были очень примитивны. Они не имели телескопов и других мощных оптических приборов, которыми обладают нынешние астрономы, но они были глубоко знакомы с математикой, этой весьма важной наукой, ибо без нее было невозможно понимание движения звезд и планет. Их наука, астрология, считается теперь ложной наукой, ибо они верили, что по движению звезд и особенно по появлению новых можно узнавать и предузнавать исторические события, рождение и судьбу великих людей.
Богу было угодно привлечь ума и сердца этих древних ученых людей к Рождеству Господа Иисуса Христа, к родившемуся в их дни во плоти Второму Лицу Святой Троицы — Спасителю мира.
О как хотел бы я, чтобы об этом — о древних ученых волхвах, о чудесной звезде, приведшей их в Вифлеем, — вспомнили и нынешние ученые, которые в большинстве своем заменили веру в Бога верой в науку; чтобы помнили они о том, что есть две сферы бытия: бытие материальное и бытие духовное.
Чрезвычайно велико могущество науки, все глубже и глубже проникающей в тайны ма
териального бытия, и не видно конца великим достижениям ее.
Но да не гордятся ученые своею мудростью!
И напомню я живущим только научной верой удивительное слово Господа Иисуса Христа: «…Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» (Лк. 10, 18).
Падают только сверху вниз, и низвержение сатаны с неба на землю свидетельствует о том, что небеса — эта сфера духовного бытия — гораздо выше бытия материального.
Это же подтверждает нам и искушение Господа Иисуса Христа диаволом после 40-дневного поста Его в пустыне. Диавол возвел Господа Иисуса на высокую гору и, показав Ему во мгновение времени все царства земные и славу их, сказал: «Тебе дам власть над всеми сими [царствами] и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое» (Лк. 4:6–7).
Весьма возможно, что могущественная наука когда-нибудь откроет все тайны материального бытия. Но как диавол, низверженный с неба за гордость свою, лишился участия в великих таинствах духовной сферы, так и гордым ученым, потерявшим веру в Бога, недоступно все то, что относится к высшей сфере духовного бытия, в которой существуют и действуют свои особые законы, недоступные человеческому уму.
Эти законы доступны только святым, которые стали храмами Духа Божьего, друзьями и даже братьями Господа и Бога нашего Иисуса Христа, ныне снисшедшего с небес на землю для спасения рода человеческого Своей Божественной проповедью, не только ею, но даже — страшно сказать — Своею Плотию и Кровью.
Идите вслед за Ним вместе со мною и все вы, братья и сестры мои.
Аминь.
1957 г.

Приветствую вас всех, здесь собравшихся, с Новолетием. Поздравляю вас с радостями, которые Господь да пошлет вам в наступающем году. Поздравляю вас и со скорбями, которые неизбежно посетят вас и в этом году: может быть, сегодня, может быть, завтра или в скором времени. Впрочем, не смущайтесь и не бойтесь скорбей. Скорби и радости тесно соединены друг с другом. Вам это кажется странным, но вспомните слова Спасителя: «Жена, егда раждает, скорбь имат, яко прииде год ея: егда же родит отроча, ктому не помнит скорби за радость, яко родися человек в мир» (Ин.16:21). День сменяет ночь, и ночь сменяет день, ненастная погода — ведро; так и скорбь, и радость сменяют одна другую.

Апостол Павел произнес грозное слово на тех, которые не терпят от Бога никакого наказания: если вы останетесь без наказания, вы — незаконные дети. Не надо унывать, пусть унывают те, которые не веруют в Бога; для тех, конечно, скорбь тяжела, так как, кроме земных удовольствий, они ничего не имеют. Но людям верующим не должно унывать: скорбями они получают, право на сыновство, без которого нельзя войти в Царство Небесное.

«Отроцы благочестию совоспитани, злочестиваго веления небрегше, огненнаго прещения не убояшася, но, посреде пламене стояще, пояху; отцев Боже, благословен еси». (Ирмос Рождества Христова, глас 1, песнь 7.)

Скорби и есть огненное прещение, или испытание, но не надо их бояться, а, как преподобные отроки, воспевать Бога в скорбях, веруя, что они посылаются Богом для нашего спасения.

Да спасет же всех нас Господь и введет в Царство Незаходимого Света! Аминь.
1 января 1913 г.