Знаете, какие у рыбаков руки? Крупные, мощные, кожа задубевшая от бесконечных километров сетей, пропущенных через ладони, негнущиеся узловатые артрозные суставы — от ледяной, холодной и просто — от воды.

Знаете, какой у рыбака характер? Нехитрый труд выковывает волю. Ожидание рыбацкой удачи — дает терпение. Зависимость от стихии — смирение.

Знаете, какая у рыбака вера? Крепкая — от силы характера. Простая — от простой жизни. Правильная — от честного труда.

Конечно, кто, как ни эти рыбаки, подходили для того, чтобы сделать то, что они были призваны сделать…

Не хватало только этим простым парням чего-то такого, без чего их дело никак не могло ни начаться, ни быть совершено. Кого-то.

Не хватало им их полного антипода. Маленького, больного, неказистого телом, косноязычного умника — несгибаемого, уверенного, бесстрашного энтузиаста с железной волей. Не хватало им ученого и мистика, человека непростой судьбы — вчерашнего соучастника убийства. Не хватало человека, окрыленного внутренней свободой, который преодолеет границы рода, нации, традиции и переполненный любовью — ко всем — сможет понести святое имя Христа — тоже всем.

Они совсем разные, эти Петр и Павел. Деревенский — и городской. Женатый — и аскет. Иудей-традиционалист простой, народной веры — и фарисей в странной смеси с эллинистической культурой… В каком-то смысле консерватор — и в каком-то смысле радикал.
Простец-трудяга и рафинированный интеллигент. Это, пожалуй, сегодня — самое интересное. Петр был человек некнижный, рыбак, что тут еще сказать. И Павел, «воспитанный у ног Гамалиила» — знаменитого раввина, мудреца — считающий себя вправе полемизировать с афинскими философами.

Сегодня бы сказали — это два разных мира. Это — несовместимо. Это — две разных веры… Может быть, сказали бы: простая вера — крепкая и правильная. А этот — выскочка и, да, гнилой интеллигент… Сказали бы и с трибуны, и с амвона, и с экрана телевизора. Сказали, быть может, что интеллигент этот — потенциальный предатель: и вспомнили бы, как он сторожил одежды убивающих Стефана и говорили бы, что раз он переметнулся однажды от Синедриона к христианам — так и обратно может с легкостью…

Что-то подобное про апостола Павла и говорили, говорили постоянно, говорили так, что он был вынужден оправдываться, перечисляя оппонентам и критикам свои апостольские дела-заслуги.

И сегодня это возможно. Можно презирать своего брата за то, что он окончил ПТУ. Равно можно презирать и другого за два университетских диплома. И тогда это можно было, и сейчас — опасаться и не любить иного только за то, что он не такой, как я.

Но этим — повезло. Они — такие разные — сошлись в одном. Они сошлись во Христе, который превозмог всю их разность, они позволили любви в себе преодолеть самость, свое эгоистичное «я». Вопреки мириадам человеческих разнообразий — они остались вместе: и в проповеди, и в смерти, и в Воскресении. И в церковной памяти, которая помнит этих таких двух непохожих апостолов только вдвоем, не порознь.

Есть во Христе огромный — бесконечный — ресурс преодолевать различия, преодолевать разделения, отдаляющие людей друг от друга. Царие и нищие, богатии и убозии, простецы и интеллигенты, черные и белые — все могут быть едины, в любви и взаимопонимании — во Христе. Если ставят, конечно, себе такую задачу. И не мешают Богу эту задачу осуществлять.

Из проповеди к празднику святых апостолов Петра и Павла

pravmir.ru