Ломая голову над тем, как начать этот рассказ, я проглядывала ленту в Facebook и столкнулась с мнением, что массовое поклонение святыням — рецидив язычества в христианстве. Мнение поддерживали многие весьма уважаемые мной, духовно трезвые и здравомыслящие люди. И мне стало по-человечески «обидно за державу».

Когда полтора года назад я беседовала с людьми в многокилометровой очереди к поясу Богородицы, мне попадались богомольцы самого разного уровня религиозной сознательности. Были те, кто всерьез говорил о спасении России плетеными поясками, освященными от святыни. Были те, кто шли «просто так, вдруг чудо произойдет». Были и вообще не христиане, которые шли скорее из любопытства.

Но большинство стояли в очереди по совершенно христианским мотивам: кто-то хотел прикоснуться к священной истории, кто-то желал подольше помолиться и подумать о Господе и Его Пречистой Матери, для кого-то это многочасовое стояние было символом готовности потрудиться ради Христа и Богородицы, кто-то таким образом начинал свой путь в Церковь…

Впрочем, обо всем этом мы уже писали много раз.

Что изменилось за полтора года? Какие цели преследовали люди, шедшие поклониться частице креста святого апостола Андрея Первозванного?

Фетишизм

Начну с того, что некая доля истины в словах скептиков есть. Фетишизм — крайне архаичное и примитивное проявление религиозной жизни. Но можно ли его назвать чисто языческим?

Напомню, что в Ветхом Завете Господь Сам указывает на необходимость поклонения некоторым материальным объектам — медный змей, ковчег завета, сам по себе Храм. И в Новом Завете это почитание не отменяется: достаточно вспомнить, что Христос выгонял именно торгующих из Храма, а не нарушающих спокойствие в синагоге. А где-то говорит и более ясно: «что больше: дар, или жертвенник, освящающий дар?» (Мф.,23:19).

Уж не говоря о том, что оба важнейших Таинства — Крещение и Евхаристия — установлены Самим Христом и имеют материальную основу, приобретающую сакральный смысл: вода («Кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Ин.,3, 5)) и хлеб и вино (прелагающиеся в Тело и Кровь Его).

Итак, материальные святыни — существуют. И Бог не только не запрещает им поклоняться, но даже предписывает. Пока мы живем на этой земле, пока мы сами состоим из души и тела, нам нужна некая материальная опора, символически осмысляемая. Только в Небесном Иерусалиме материя и символ сольются окончательно, и храм будет не нужен: «Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель — храм его, и Агнец» (Откр.,21:22). — говорит нам апостол Иоанн Богослов. Так там и солнца и луны не будет: «И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его — Агнец» (Откр.,21:23).

Так что важно не то, почитают ли люди святыни, а то, как они их почитают. Когда медный змей был превращен в «объект поклонения», благочестивый царь Езекия его уничтожил: «он отменил высоты, разбил статуи, срубил дубраву и истребил медного змея, которого сделал Моисей, потому что до самых тех дней сыны Израилевы кадили ему и называли его Нехуштан» (4 Цар.,18:4).

Чтобы понять, как именно наш современник почитает святыню, приглашаю читателей пройтись со мной вдоль очереди к кресту апостола Андрея, находившемуся в храме Христа Спасителя с 20 по 25 июля.

Как молиться в давке?

Два главных вопроса к очереди были: «О чем молитесь?» и «Удается ли помолиться в толпе и давке?».

Те, кто соглашались отвечать на первый вопрос (некоторые отказывались: слишком личное), чаще всего говорили, что молятся о здоровье себя и ближних. Мамы приходили молиться за детей (иногда приходили с этими же детьми) — но в очереди им было молиться сложнее:

— Какая уж тут молитва! — смеется одна мамочка, пытаясь поймать двух своих веселящихся и не стоящих на месте чад. — Так, в голове: «Господи, помилуй!» Там, в храме, надеюсь, сможем постоять немного — все и помолим
ся.

— У меня болеет сын — я и привела его, чтобы помолиться, — признается другая. — Но пока стояли, я так волновалась, что мне было совсем не до молитвы. Вот только когда волонтеры нас провели к святыни, смогла расслабиться и обратиться к святому.

— А меня зовут Андрей, — улыбается молодой человек. Он пришел с друзьями — двумя девушками и однокурсником. — Как я мог такое событие пропустить и к своему святому не обратиться?!

Ребята выглядят совершенно светскими, девушки слегка накрашены, стильно одеты, но молодых людях футболки с веселыми надписями — но выясняется, что они регулярно посещают богослужения, а на поход к святыне специально выделили один день из отпуска — душа зовет. Внешность обманчива.

Мужчины, одинокие и пожилые женщины сосредоточенно молятся всю дорогу:

— А зачем бы я здесь стояла, если бы не молилась? — с недоумением переспросила молодая женщина почти у самого входа. — Все пять часов и молилась.

Другая богомолица ответила почти резко:

— Если молишься, никакой «толпы» нет. Есть твои братья и сестры.

Тем, кто пришли в компании, сосредоточиться было сложно, но и они старались не рассеиваться вниманием.

— Пока идем — про себя, а в храме акафист почитаем, — несколько человек из одного подмосковного прихода специально приехали в столицу.

— Конечно, молились! Как встали — так и начали. Даже между собой не разговаривали, — две дамы респектабельного вида остановились возле выхода из храма — передохнуть и отдышаться.

— Устали сильно, — признается одна.

— Да ладно, ничего страшного. Мне у креста легче стало — Господь укрепил, дал силы! — не соглашается другая.

Зачем это нужно?

Кстати, вопреки общепринятому (тут сходятся противоположности: крайне религиозные и неверующие и даже антиклерикалы) мнению, что «искренне верующие не должны уставать», люди не только уставали, но и принимали это как должное.

— Не без этого, — смеется мужчина предпенсионного возраста. — Ничего страшного. Можно хоть иногда потрудиться для Бога.

— Чтобы что-то получить, надо совершить какое-нибудь усилие, — вторит ему его соседка.

— Какой смысл идти к святыне, если не трудишься? — ответила мне уже выходившая из храма молодая женщина (даже на каблуках — вот уж где жертва так жертва!).

Это и ответ на часто задаваемый вопрос: почему бы не помолиться перед святыней, возле которой нет никакой очереди и которая может находиться в соседнем храме? Можно и там помолиться. Просто это разные религиозные потребности: помолиться в тишине и относительном комфорте или принести Богу какую-никакую, а жертву — выделить для этого свое свободное время, почувствовать напряжение в ногах и потереть слипающиеся глаза…

Можно сколько угодно критиковать людей за нерациональное расходование сил. В сети мне уже попадались попытки сравнить очереди в России к кресту Андрея Первозванного с очередью в Испании на станцию переливания крови после трагедии в Сантьяго-де-Компостела. Так вот, перед нами — спекуляция и подмена понятий. Очереди к святыне — явление нормальное: когда открывают доступ к Туринской плащанице, в Турине тоже не сотня людей стоит. Массовое желание помочь ближним тоже естественно: в отдел Церковной благотворительности и социального служения Русской Православной Церкви регулярно привозят массу вещей для нуждающихся, а когда по России полыхали пожары, количество волонтеров вряд ли было меньше, чем доноров в Испании.

Дорога в Церковь

Если задуматься, знаменитый ответ Христа на недоумение апостолов о трате драгоценного мира: «Нищих всегда имеете с собою, Меня же не всегда имеете» (Мф.26,11), — относится именно к этому ложному противопоставлению. Религиозное чувство и милосердие — просто разные явления, одно другое не заменяет, одно у другого «не крадет» и одно из другого часто вырастает. Движение от храма к больнице, детскому дому или просто в квартиру болеющей соседки с батоном хлеба, пакетом молока и мешочком нужны
х лекарств — признак духовного роста. А движение к храму часто начинается с вот таких «нерациональных» вещей, как стояние в очереди к святыне.

— Все мы когда-то к этому приходим, — улыбается мужчина, признавшийся в своей невоцерковленности.

— Мы дома молимся, а в храме редко бываем, — вздыхает мама, держащая за руку трехлетнего малыша. — У сына здоровье слабенькое, надо бы почаще, но я все время беспокоюсь, что он будет уставать. Хотя… вот сегодня, ничего, хорошо себя вел, терпеливо… Постараюсь теперь на службу с ним ходить.

Внешние?

Но в отличие от очереди к поясу Богородицы большая часть стоявших к кресту апостола Андрея — люди более или менее сознательно относящиеся к церковной жизни.

— Я хожу в храм по крайней мере по праздникам, но это реже, чем хотелось бы, — признается молодая женщина — она только что вышла из храма, улыбчивая, радостная и почти не уставшая. — Стараюсь хотя бы в такие паломничества выбираться. По-моему, это просто замечательно, что в Москву привозят такие святыни! Ведь не у всех есть время и возможности поехать к ним куда-то за границу. А прикоснуться к памяти святых хочется!

— Конечно, я регулярно посещаю службы, причащаюсь по воскресеньям, — удивляется женщина лет сорока моему вопросу. Ей осталось пройти четыре отрезка пути (очередь разбита на небольшие секторы, чтобы не создавалась давка — так уже делалось полтора года назад).

Воцерковленных людей выдает речь: обращения «сестра», «брат», «матушка» здесь звучали чаще, чем «девушка», «молодой человек», «женщина». Волонтеры, раздающие Евангелие от Марка, рассказали, что большинство отвечают «Спаси Господи!» — это словосочетание из «церковной субкультуры».

— Такие люди если и не помнят символ веры наизусть, то по крайней мере, знают о его существовании, — смеются волонтеры.

Миссия в очереди

О волонтерах стоит сказать отдельно.

Думаю, не лишне будет поблагодарить тех, кто разливал чай замерзающим богомольцам, а также тех, кто выхватывал из очереди инвалидов и паломников с детьми. Никакого героизма они при этом не изображали — юноша немного мечтательного вида поведал, что он в основном и на службы ходит сюда, в храм Христа Спасителя, поэтому для него помощь стоящим в очереди — это практически помощь родному приходу.

Несколько молодых женщин и мужчин, прихожане храмов Северо-Западного викариатства города Москвы — стоят возле Преображенской церкви и раздают Евангелие от Марка с беседами протоиерея Алексия Уминского. Первый опыт раздачи Писания прошел в Великую Субботу 2011 года — книги раздавались в нескольких московских храмах всем пришедшим освящать пасхальные яства. Инициатива оказалась успешной уже потому, что ни одной выкинутой книги в окрестностях храмов не нашли. В 2012 году издательство «Никея» выпустило новый тираж Евангелия от Марка, уже дополненного комментариями отца Алексия. Этот и последующий тиражи предназначены только для бесплатного распространения.

— Евангелие от Марка — самое короткое и достаточно простое, — объясняет один из волонтеров, Алексей Волков. — Чтобы неподготовленный человек понял Евангелие от Иоанна с его сложнейшим богословским тезисом «Слово стало плотью» — надо очень долго и очень много всего объяснять. А Евангелия от Луки и Матфея с самого начала загружают читателя родословием Христа. Здесь тоже надо вводить в исторический контекст. Евангелие от Марка — просто запись воспоминаний апостола Петра его учеником, Марком.

По словам Алексея, люди разбирают книги с удовольствием.

— Некоторые отказываются, а потом видят, что читают соседи, и возвращаются. Вчера за три часа раздали шесть тысяч книг! Всего выделено двенадцать. Народ соскучился по нормальной, здоровой христианской литературе. А беседы отца Алексия написаны нормальным человеческим языком, о том, что нужно каждой душе. Еще и по нескольку экземпляров берут — для себя и для родных.

• * *

Мне, наверное, крупно повезло (в сети попадались жалобы на ре
зкие слова работников храма) — я попала сюда именно в то время, когда обстановка, что в очереди, что в храме, была почти домашней.
— Аккуратнее, пожалуйста, тут ступенька! — алтарник поддерживают отходящих от святыни под руки.

— Простите, пожалуйста, иконки даем по одной на человека — может не хватить, — виновато говорит другой, стоящий ближе к выходу с маленькими бумажными иконами.

Доброжелательное отношение к людям — тоже, между прочим, миссия.