В 7-ю неделю по Пасхе Церковь празднует память отцов Первого Вселенского Собора. Что совершил этот Собор? Он отстоял веру Церкви в то, что в Господе нашем Иисусе Христе мы встречаем не просто Кого-то великого или даже сверхъестественного — мы встречаем Бога. Иисус есть совершенный Бог и совершенный человек; Его слова и деяния — это слова и деяния Бога. Его обетования и предостережения — это обетования и предостережения Бога. Эта вера отличает христиан от всех остальных: многие религиозные системы охотно хотели бы включить Иисуса в свои картины мира — как Пророка, как Посвященного, как продвинутого Гуру, как Одного из Великих Учителей нравственности, но христианство — это вера в Иисуса Христа как Бога. На эту веру тогда восстала ересь Ария. Арий учил, что Сын Божий — величайшее из сотворенных существ, но не Бог в собственном смысле. То есть, конечно, Арий признавал, что Сын в Библии неоднократно назван Богом (напр., Евр. 1:8–12), но предлагал трактовать это как указание на «подобосущие» Сына Отцу, видя в Нем высочайшее из творений — но все же творение. Это учение в наше время отчасти воспроизводят «Свидетели Иеговы». Взгляды Ария казались более простыми, понятными — они нравились людям, для которых тайна Троицы казалась не только непостижимой, но и раздражающей. Отцы Собора отвергли эту ересь и твердо определили: Сын Божий единосущен Отцу, то есть Он обладает Той же божественной Природой, что и Отец. Что это означает и почему это так важно? Апостольское возвещение «Бог есть любовь» (1Ин. 4:8) широко известно, его охотно повторяют, в том числе и нехристиане. Но на чем основано это возвещение? На жертве Христа: «Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев» (1Ин. 3:16), «Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас» (Рим. 5:8). Но каким же образом мучительная смерть хорошего человека, праведника, всецело преданного Богу, доказывает любовь Божию? Скорее, она могла бы породить тяжелые сомнения. Как жертва Этого Человека может быть жертвой Бога? Если за нас вочеловечилось и умерло творение — хотя бы и самое высокое, Бог-то тут при чем? Он таких творений может насоздавать сколько угодно. Возвещение «Бог есть любовь» имеет смысл только в том случае, если Тот, Кто умер за нас на Кресте, — и совершенный Человек, и Совершенный Бог. Святой апостол Павел заповедует пресвитерам Церкви «пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею» (Деян. 20:28). О «крови Бога» имеет смысл говорить только в одном случае: если Иисус Христос, как это постоянно утверждает Писание, есть Бог. В Библии это возвещение о Божественности Христа очень настойчиво, более того, оно промыслительно дано таким образом, чтобы исключить арианское перетолкование в смысле «тварного бога». Во времена Спасителя благочестивые люди избегали говорить о Боге прямо, опасаясь нарушить заповедь «не поминай имя Господа Бога твоего напрасно». В речи на Бога чаще указывали косвенно: «Благословенный», «Господь», «Небо», «Великий Царь», «Судия». И вот Иисус указывает на Себя как на Царя, Судию, Того, Кто посылает Пророков, Того, о Ком в ветхозаветных пророчествах говорится как о Боге и т. д. В контексте Писания это не может означать ничего, кроме предельно ясного заявления о Своей Божественности. Вспомним хотя бы притчу о Страшном Суде: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую» (Мф. 25:31–33). Судией всех народов здесь выступает Иисус, хотя в библейском контексте никакого другого высшего Судии, кроме Бога, нет и быть не может. Окружающие Его отлично это понимали: «Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом» (Ин. 10:33). Церковное возвещение &
laquo;ни ходатай, ни ангел, но Сам Господи воплощься и спасл еси всего мя человека» глубоко укоренено в Священном Писании, более того, и составляет его, Писания, главное содержание. Для человека внешнего этот догматический вопрос — Кем именно мы должны почитать Господа Иисуса — иногда кажется просто неважным. И этому есть причина: такой человек живет без надежды. Если мы все равно навсегда умрем — не так важно, какими историями мы утешаем себя перед лицом неизбежного исчезновения. Но когда мы обретаем надежду на жизнь вечную, для нас становится очень важным, на Кого мы надеемся и к Кому мы взываем в молитве. Ведь в молитве мы с верою ищем покориться Иисусу Христу как Господу, просим милости у Него как у Судии, уповаем на Него как на Спасителя, а в библейском контексте никакого другого Господа, Судии и Спасителя кроме Бога нет. Как говорит Бог через Пророка Исайю, «Я, Я Господь, и нет Спасителя кроме Меня» (Ис. 43:11). Такая молитва и такая вера возможны, только если Христос есть истинный Бог. И эту спасительную веру отстояли для нас Отцы Первого Вселенского Собора, память которых мы ныне с благодарностью и благоговением совершаем.

pravoslavie.ru